Она сидела у окна, раскачиваясь на задних ножках стула. Глаза полуприкрыты, струйки дыма в потолок, чуть щелкала резинка чулка, которую она осторожно оттягивала длинным, выкрашенным в красный ногтем и отпускала. Темно. Ее маленькая, торчащая вызовом моей захламленной обшарпанной квартире грудь, покрылась маленькими мурашками – форточка была открыта и оттуда веяло прохладой. Вьющиеся локоны сбившейся прически беспорядочно лежали на плечах и скрывали от меня ямку у основания ее шеи. Острые лопатки упирались в спинку стула.

Я забился в дальний угол кровати, обхватил колени руками, прижался сгорбленной спиной к стене, смотрел на нее и стряхивал пепел прямо на подушку. Голый. Худой. Небритый и некрасивый. Моя правая пятка въехала прямо в оставленное минутой ранее мокрое пятно на простыне, но мне было все равно. Я кусал губы. Кажется, меня колотил озноб. Или душили слезы. Или и то, и другое сразу. Уголек сигареты отвалился и упал мне на колено, я дернулся, но стряхивать его не стал. Озноб прошел, слезы сменились апатией. Если вообще все это было. Запахло паленым волосом.

- Слушай, зачем ты меня позвал?
- Мне было одиноко.
- Ты же не любишь меня.
- Не люблю.
- И?
Я пожал плечами, затушил сигарету в стену, встал на кровати, сделал два шага и сел на край перед нашей сваленной в кучу одеждой.

Она резко, так что стул с грохотом упал, встала. Повернулась к окну, поднялась на цыпочки и неловким движением бросила недокуренную сигарету в форточку. Окурок явно шлепнулся на балкон. И наверняка на пакеты с моими старыми джинсами, майками и прочим хламом, который я все забывал выбросить. Она снова отвернулась от окна и внимательно посмотрела на меня.
- Ты скотина.
- Безусловно.
- Я не шучу.
- Я тоже.

Лаконичность наших диалогов всегда поражала меня. «Вот сейчас, - подумал я. – Она подойдет, положит ладони мне на плечи, взъерошит волосы на затылке, приблизит свое лицо к моему и засунет мокрый язык мне в пахнущий дымом рот». Но она замерла на месте. Прищуренные глаза смотрели куда-то через меня.
- Ты скотина. – повторила она.
- Безусловно. – повторил я.
- Ударь меня.
- Что?

Она резко прошла через комнату, подняла мое лицо за подбородок левой ладонью, а пальцами правой больно сжала мне губы с двух сторон.
- Ударь меня. Изо всех сил. Больно. До крови. Разбей мне губы. Оставь синяки на руках. Изнасилуй меня. В рот, в задницу, куда захочешь. Избей меня. Толкни меня спиной на острый угол тумбочки. Я хочу уйти после этого и никогда не возвращаться сюда. Чтобы каждая, даже самая случайная мысль о тебе вызывала воспоминания о боли и унижении. Сделай это. Я не нужна тебе. И хочу, чтобы ты был мне не нужен. Противен. Омерзителен.

- Я не бью женщин. – прошептал я сплющенными губами.
- Ты же скотина.
- Беру свои слова обратно.
- Нет уж.
- Да.
- Не будь трусом.
- Буду.

Она наклонилась ко мне и, глядя прямо в глаза, прошептала:
- Пожалуйста.
Я оторвал ее руку от своего лица и помотал головой:
- Нет!
В комнате запахло дымом и плавящимся пластиком. Видимо, на балконе загорелись пакеты с одеждой.
- Дура. Одевайся и вали отсюда к чертовой матери.

Я попытался отодвинуть ее и встать с кровати, чтобы потушить занимавшийся на балконе пожар, но она вскрикнула, замахнулась и раскрытой ладонью съездила мне по лицу. Хотела дать пощечину, но я отшатнулся, и ее острый ноготь чиркнул мне прямо по глазу. Брызнули слезы.
- Совсем охуела?! – я оттолкнул ее и вскочил.
Прямо передо мной стояла голая ведьма, со сжатыми кулаками, смотревшая на меня с ненавистью.

- Тварь! – она бросилась на меня, беспорядочно колотя кулаками по груди, лицу и плечам.
Я пытался оттолкнуть, схватить за руки, обездвижить. Ничего не получалось. Она скакала вокруг меня разъяренным дикарем и пронзительно кричала. На балконе уже полыхало. В комнате стало жарко. Глаза слезились от боли, обиды и дыма. В конце концов, она вцепилась ногтями мне в лицо, будто собираясь сорвать его с моего черепа.
- Сука. – я завыл и изо всех сил ударил ее в челюсть.

Она отлетела и рухнула прямо на валявшийся у окна стул, который тут же под ней развалился. Вскочила обратно и уставилась на меня взглядом полным такой ненависти, какую я не видел никогда в жизни. Я отвечал ей взаимностью. Мы стояли друг напротив друга голые, потные, в слезах. Из ее разбитой губы и моей расцарапанной щеки капала алая кровь. Мы снова кинулись друг на друга одновременно. Я сжал ее зад изо всех сил и впился в ее окровавленный рот. Она вцепилась мне ногтями в плечи и начала раздирать их в лохмотья. Я рвал на ней чулки, агрессивно теснил ее к балкону, глотал ее кровь.

У балконной двери, я резко развернул ее, схватил одной рукой за бедро, а другой толкнул в спину. Она оперлась на горячее стекло, в котором тут же отразилась гримаса боли от ожогов на ладонях. Что-то зашипело. Я раздвинул ее ягодицы, плюнул себе на ладонь, провел смоченными пальцами по половым губам, оторвал от живота уже давно эрегированный член и резко, сильно вошел. Она заорала. Я тоже. Вцепившись в ее талию так сильно, что побелели костяшки пальцев, я в бешеном ритме вдалбливал ее в раскаленное стекло балкона.

Пот лил с нас градом. Ее ноги дрожали и подгибались. Все вокруг плыло. Слезы и кровь струились с наших лиц. Когда ее крик перешел чуть ли не на ультразвук, а я вложил в последний толчок все оставшиеся силы и весь свой вес, стекло под ее ладонями лопнуло и она, раздирая тело об осколки, провалилась вперед. Я выдернул ее обратно и рухнул на спину, она рухнула сверху, кажется, потеряв сознание. Мои легкие отказывались подчиняться мне, и я тоже ненадолго отключился.

Пожар утих сам собой – тряпки догорели и теперь просто чадили непереносимо вонючим дымом. Мы лежали посреди комнаты обессиленные и перепачканные кровью, собравшими пыль слезами и потом, моей спермой и ее секрецией, пытаясь отдышаться. Я с трудом протянул дрожащую руку в сторону кровати, сдернул оттуда простыню. Приподнявшись на локте, неловкими движениями укутал расцарапанное женское тело в остатках черных чулок. Лег обратно и положил ее голову себе на плечо. Обнял ее одной рукой, а второй бережно гладил ее трясшуюся от внезапно начавшихся рыданий спину.

- Ты скотина.
- Безусловно.
- Зачем ты меня позвал?
- Мне было одиноко.
- Ты же не любишь меня.
- Теперь уже не уверен.

Она вытерла рукой слезы и широко улыбнулась разбитым ртом, демонстрируя окровавленные зубы. Подсохшая было губа снова лопнула, и на ней стала набухать багровая капля. Которую я через минуту слизнул.

понравилось!
н знаю почему - как-то очень прочувствовала...

пиздец

я в шоке, но мне понравилось )

Меня как то зацепило... хотя если представить все это....то ужас.

Ну и где мои плюсики? )))))))))))))))))

мне безусловно понравилось...надеюсь автор не обидецца если увидит эту сцену в каком-нить не бюджетном фильме.....

вери найс. как плюсы ставить?

Под аватаркой есть репутация, там две кнопки слева минус, справа плюс ))